Неточные совпадения
Путешественники, остановившись среди
полей, избирали ночлег,
раскладывали огонь и ставили
на него котел, в котором варили себе кулиш; [Кулиш — жидкая пшенная каша с салом.] пар отделялся и косвенно дымился
на воздухе.
Потом, опустив ботинок
на пол, он взял со стула тужурку,
разложил ее
на коленях, вынул из кармана пачку бумаг, пересмотрел ее и, разорвав две из них
на мелкие куски, зажал в кулак, оглянулся, прикусив губу так, что острая борода его встала торчком, а брови соединились в одну линию.
Захар, произведенный в мажордомы, с совершенно седыми бакенбардами, накрывает стол, с приятным звоном расставляет хрусталь и
раскладывает серебро, поминутно роняя
на пол то стакан, то вилку; садятся за обильный ужин; тут сидит и товарищ его детства, неизменный друг его, Штольц, и другие, все знакомые лица; потом отходят ко сну…
На арене ничего еще не было. Там ходил какой-то распорядитель из тагалов, в розовой кисейной рубашке, и собирал деньги
на ставку и за пари. Я удивился, с какой небрежностью индийцы бросали пригоршни долларов, между которыми были и золотые дублоны. Распорядитель
раскладывал деньги по кучкам
на полу,
на песке арены.
На ней, в одном углу,
на корточках сидели тагалы с петухами, которым предстояло драться.
Цитирую его «Путешествие в Арзрум»: «…Гасан начал с того, что
разложил меня
на теплом каменном
полу, после чего он начал ломать мне члены, вытягивать суставы, бить меня сильно кулаком: я не чувствовал ни малейшей боли, но удивительное облегчение (азиатские банщики приходят иногда в восторг, вспрыгивают вам
на плечи, скользят ногами по бедрам и пляшут
на спине вприсядку).
— Кто рано встает, тому бог подает, Иван Семеныч, — отшучивался Груздев, укладывая спавшего
на руках мальчика
на полу в уголку, где кучер
разложил дорожные подушки. — Можно один-то день и не поспать: не много таких дней насчитаешь. А я, между прочим, Домнушке наказал самоварчик наставить… Вот оно сон-то как рукой и снимет. А это кто там спит? А, конторская крыса Овсянников… Чего-то с дороги поясницу разломило, Иван Семеныч!
Собрав деньги с
пола, старик
разложил их
на моем столе, пересчитал и с глубоким вздохом проговорил...
Через несколько времени я нарушил обещание и рассказал Манасеиным, что хранится в сундуке, и мы потом не один раз, подглядывая в дверные щели, видели, как Ах-в, запершись
на крючок,
раскладывал свои картинки по постели, по столам, по стульям и даже по
полу.
— Так вот-с, пожалуйста, — перебил Персиков. — Вот дуговой шар. От него вы получаете путем передвижения окуляра, — Персиков щелкнул крышкой камеры, похожей
на фотографический аппарат, — пучок, который вы можете собрать путем передвижения объективов, вот № 1… и зеркало № 2, — Персиков погасил луч, опять зажег его
на полу асбестовой камеры, — а
на полу в луче можете
разложить все, что вам нравится, и делать опыты. Чрезвычайно просто, не правда ли?
Чтобы раз навсегда окончить с поводом постоянных насмешек, я
разложил свой синий сюртук
на стол, обозначил мелом
на целых две четверти кратчайший против подола круг и с некоторым упоением обрезал по намеченной черте губительные
полы.
Рассыпается народ по Божьей ниве, зарывает в могилки красные яйца,
поливает жальники сыченой брагой, убирает их свежим дерном,
раскладывает по жальникам блины, оладьи, пироги, кокурки [Пшеничный хлебец с запеченным в нем яйцом.], крашены яйца, пшенники да лапшенники, ставит вино, пиво и брагу… Затем окликают загробных гостей, просят их попить-поесть
на поминальной тризне.
Мы почувствовали себя
на свободе и запели: «Цыгане вольною толпой по Бессарабии кочуют», потом собственными руками
разложили матрасы рядом по
полу и, улегшись
на них впокатку, как попало, уснули крепким, сладчайшим и безмятежнейшим сном.
И по виду спокойно Таисия легла
на правый бок, а мать заплакала и плакала часа полтора, пока Таисии не надоело слушать и она не уснула. И с того дня для Елены Дмитриевны стало две Таисии: одна, которая при посторонних, почтительно сдержанная, воспитанная в институте, образцовая дочь; другая, которая вдвоем — молчаливый ужас, проклятие, призрак чего-то мертвого. А
пола все-таки мести не сумела, а скатерти постлать не смогла, а пасьянс потихоньку
раскладывала — бесполезная старуха, истинная дармоедка.